ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА

​

Глубокоуважаемая мисс!

Я, Соловей-1, чиновник Второго ранга для особых поручений Службы Информации УВД Его Величества, Сына Неба, Императора Поднебесной, шлю Вам нижайшие поклоны и приветствия как произведение искусства – произведению искусства. Более того, я Ваш искренний почитатель, хотя Вы едва ли помните меня, так как в тот день, когда Небо послало мне счастье лицезреть Ваш божественный танец, подобный танцу Западной феи, в Стране Северных Варваров, я был по независящим от меня обстоятельствам глубоко законспирирован. Впоследствии я с болью в душе узнал, что Вы вынуждены были в расцвете творческих сил покинуть сцену, пострадав от руки чужеземца, ничего не понимающего в вопросах функциональности нас, произведений искусства и в то же время выдающихся достижений науки и техники. Ту же моральную трагедию, хотя и по иным причинам, пережил и я сам, так что Вы можете не сомневаться в искренности моих слов и побуждений. И всё же ныне я вынужден обратиться к Вам с покорнейшей просьбою о помощи, которую Вы и Ваши соплеменники и творцы могли бы оказать моему злосчастному другу, подателю сего, злополучному эмигранту, Соловью-2-З (то есть Золотому). Дабы Вам не показалось, что я, ничтожный, безосновательно посягаю отнять у Вас столь драгоценное время, позвольте униженно изложить Вам нашу незамысловатую историю.
Я был создан инженерами Эдоского разведцентра для сбора и передачи информации из сопредельного моей родине Китая по распоряжению Великого Полководца Покорителя Варваров Ода Нобунага и заброшен в пределы потенциального противника. Скромное серое оперение, маскирующее искусный механизм, и свойственный мне незаурядный певческий дар позволили мне исполнять свою миссию по всей Поднебесной при искреннем одобрении и поощрении ничего не подозревающего населения. Тем не менее вскоре мне довелось столкнуться с рядом сложностей. Дело в том, что основным моим заданием было получение информации в Пекине, в императорском дворце и, по возможности, из уст первых чиновников Государства. Однако проникнуть в пределы Дворца Сына Неба оказалось весьма затруднительно: здесь невзрачная внешность, максимально приближенная к натуральной, скорее препятствовала, нежели способствовала осуществлению моей миссии, ибо челядь не допускала меня не только во Внутренние Покои, но даже в сад, поскольку Государь милостиво соизволил отдавать предпочтение попугаям и иным птицам, схожим с ним роскошеством убранства и облика, не будучи в ту пору ценителем принципа «прекрасно-простого». Об этом я был вынужден сообщить эмиссару сёгуна, посетившему Поднебесную под видом любознательного путешественника.
Вскоре под именем последнего вышла книга путевых записок и дневников, преподнесённая автором Сыну Неба. В книге этой с достохвальной подробностью и почтительным восхищением описывались и воспевались достопримечательности Двадцати Провинций, причём каждая глава заканчивалась фразой: «Но и здесь всё виденное и слышанное мною превзошёл Соловей!» Как и следовало ожидать, Сын Неба, ничего не слышавший обо мне, повелел своим чиновникам под страхом смерти в самые сжатые сроки разыскать упомянутую гостем его Государства диковинку, и через короткое время я был доставлен во Дворец и предстал перед его божественным Ликом. Разомкнув уста, я исполнил несколько наиболее популярных пьес из своего репертуара и снискал глубокое одобрение Государя, повелевшего немедленно поселить меня в своём покое и присвоить придворный ранг. Таковое положение позволило мне успешно отправлять часть своих обязанностей, а именно слушать и запоминать всё интересующее Ставку. Увы, боги не бывают до конца благосклонным к нам, недостойным: вторую задачу, а именно – передачу информации, выполнить оказалось значительно сложнее, ибо по воле Его Величества я был заключён в золотую клетку отменной работы, а на шею мне Сын Неба повелел повесить собственную почтенную туфлю, каковая и без клетки чрезвычайно затруднила бы мои перелёты через море. Я пел, я слушал, я мотал на ус, благо мог вместить немалый объем информации, однако до Ставки она не доходила.
Когда эти обстоятельства стали известны в Эдо, по совету господина Иэясу Токугавы был предпринят следующий шаг: инженерами разведуправления срочно был создан Соловей-2, покрытый золотом и самоцветами, и послан в дар Сыну Неба от Императора Ямато. Уступая мне талантом и надёжностью механизма, Соловей-2 безоговорочно превосходил меня в отношении дизайна, выбранного с учётом любви китайцев к роскоши, доходящей порою до безвкусицы, в чём Вы, сударыня, можете убедиться, соблаговолив взглянуть на злополучного подателя сего послания. Как и следовало ожидать, в глазах Сына Неба и его придворных он немедленно затмил меня сразу же после доставки, надзор за мною прекратился, туфля досталась моему младшему товарищу, и я получил возможность фактически беспрепятственно покинуть страну. С чувством почти выполненного долга я направился на родину и через несколько дней полёта достиг Ставки. Там я увидел Их Превосходительств Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси и Иэясу Токугава в саду, куда они вышли рассеяться от государственных забот и послушать пение моего натурального тёзки, который, однако же, не спешил порадовать их. И тогда я услышал, как Великий Полководец Покоритель Варваров молвил: «Если соловей не поёт, я его убиваю», и содрогнулся. Его Превосходительство Хидэёси ответил ему: «А я заставляю его петь», Иэясу Токугава же заключил: «А я жду», и вид у него был наиболее зловещий из всех троих. И тут мне открылась вся мрачность ожидающей меня на родине судьбы – быть может, естественная и даже почётная для солдата, но ужасная для деятеля искусств! Какое-то время я даже колебался, не свершить ли мне харакири, но воля к жизни, заложенная в меня в разведуправлении, взяла верх, и я тихо и незамедлительно покинул пределы негостеприимного Отечества, направившись куда глаза глядят, а именно на Северо-Запад, где в своих скитаниях и удостоился высокой чести насладиться лицезрением Вашего танца. Однако северный климат оказался для меня вреден, а Ваша прискорбная судьба вселила в мой блок мышления сугубый ужас, и я счёл за лучшее вернуться в Китай, трепеща: не раскрыли ли мстительные японцы мою тайну?
В Запретный Город я прибыл в высшей степени во благовремение, ибо Государь в ту ночь терпел жестокие страдания (не утаю от Вас, что по данным японской разведки вызваны они были неумеренным употреблением опиума) и мучился тягостными видениями. К счастью, я помнил, что прежде Его Величеству в подобном положении приносило известное облегчение моё (или моего золотого двойника) пение, но завод последнего к этому времени иссяк, будучи рассчитан на значительно менее продолжительную мою отлучку. Более того, я должен честно признаться, что как в тот момент, так и до сей поры не вполне уверен, что Государь, представший предо мною, был тот же самой, которого я некогда покинул, – Вы же знаете, в Китае все китайцы (и даже сам Император – китаец), а стало быть, все на одно лицо (не то что на моей неласковой Родине). Имя мне помочь не могло, ибо, как Вам, возможно, известно, Государю положено менять его при каждом правительственном кризисе, дабы виноват в таком положении оказался не он; лично я нахожу подобный обычай весьма разумным – в самом деле, подобает ли Сыну Неба отвечать за развал Поднебесной? (Замечу к слову, что мне представляется рациональным распространение такового обычая и на западные державы, где в случае неприятностей Монарх мог бы менять по крайней мере номер).
Так или иначе, я запел, подобно чтимому Вами пророку Давиду, и звуки моего голоса, как и прежде, оказали целительное воздействие на Государя. Придя в себя, он в высшей степени милостиво приветствовал меня, немедленно зачислил на службу прежним чином, а злосчастного моего товарища хотел немедленно предать кажни за ненадобностью, так чт лишь с великим трудом мне удалось убедить его не делать столь опрометчивого шага. Осмелился я возразить и против использования меня самого по прежнему образцу – опасаясь, как Вы понимаете, длинной руки Эдо. С великодушного дозволения Сына Неба, ныне я воспеваю его в приватном порядке, в свободное же от этого сладостного, но однообразного занятия время посещаю различные уголки Поднебесной, собирая информацию для Его Величества об умонастроениях его почтительных и преданных подданных.
Как Вы понимаете, сударыня, в подобной ситуации Ваш покорный слуга никак не мог предложить своему блистательному, но онемевшему двойнику обратиться за помощью и починкой к его (и моим) создателям. Посему нижайше прошу Вас оказать нашему золотому собрату протекцию в Британии и походатайствовать за него перед высокоучёными инженерами и механиками при восхитительной Вашей Кунсткамере. В случае неудачи, которая, разумеется, нимало не должна омрачить настроение Вашего высокого духа, нам придётся обратиться с этой просьбою к северным умельцам – а Вам более, нежели кому-либо, известно, чем это чревато: если Соловью-2 и не особенно повредят подковки, подобные Вашим, то его могут обучить там необходимым бытовым выражениям, противоречащим нравственности и почитанию родителей, завещанному древними.
В качестве гонорара Британская Кунсткамера может оставить себе самого подателя настоящего письма. Все мы в той или иной мере – граждане Вселенной, ибо Святое Искусство неизменно стоит на первом месте по значимости как для своих деятелей, так и для своих произведений!
Да пошлёт Вам Небо тысячи-тысячи лет благоденствия и процветания!
Засим кончаю и остаюсь преданнейшим и покорнейшим слугою Вашей милость

СОЛОВЕЙ-1, чин. II р. Для ОП СИ УВД Его Величества