ИФИГЕНИЯ ОСТАНЕТСЯ В ТАВРИДЕ

​

 

В мире полным-полно страданий,

и небольшая, но важная часть их

не так уж обязательна

Т. Уайлдер

 

​

Действующие лица:

ИФИГЕНИЯ, жрица Артемиды, 37 лет

ФОАНТ, царь Тавриды, 52 года

ИПСИПИЛА, его мать, 89 лет

ОРЕСТ, брат Ифигении, 19 лет

ПИЛАД, его друг, 22 года

 

Действие происходит в Тавриде,

через восемнадцать лет после начала Троянской войны

 

Дом царя Фоанта. Мать царя ИПСИПИЛА, очень старая женщина,

вяжет в углу чулок. ИФИГЕНИЯ отрывается от книги.

 

ИФИГЕНИЯ. А ты правда веришь в бога, бабушка?

ИПСИПИЛА. В моём возрасте это естественно.

ИФИГЕНИЯ (грустно). А я – нет.

ИПСИПИЛА. В твоём возрасте это естественно.

ИФИГЕНИЯ. Но это просто забавно. Я же – жрица.

ИПСИПИЛА. Поэтому и не веришь. А я никогда не была жрицей и поэтому иногда даже разговариваю с кабирами.

ИФИГЕНИЯ. А какие они?

ИПСИПИЛА. Ну, какие… Грязные… Нельзя говорить.

ИФИГЕНИЯ. Ну. Нельзя так нельзя. А что они тебе говорят?

ИПСИПИЛА. Что издох Кербер, я скоро помру, а тебя ждёт приятное известие в казённом доме. Ничего интересного, как видишь.

ИФИГЕНИЯ. Ты ещё долго жить будешь, бабушка. (Пауза) Сходить, что ли, на почту?

ИПСИПИЛА. Не надо, милая. До нас письма не доходят. За двадцать лет и пришла только похоронная на Евнея.

ИФИГЕНИЯ. Я тогда очень удивилась – ты не плакала, а Фоант рыдал, как ребёнок. (Спохватываясь) Извини, бабушка.

ИПСИПИЛА. Да что извинять – всё правда. Я, милая, все слёзы давно уже выплакала – даже вот на сына родного не осталось. А Фоант что же – они близнецы были. Близнецы всегда друг друга, как себя, любят, больше таких друзей не бывает.

ИФИГЕНИЯ. А вот когда я жила в Греции… там был один парень, Ахилл – я говорила, наверное?

ИПСИПИЛА. Все уши прожужжала, милая. Хорошо, что я полуглухая, а то, может, и услыхала бы что, чего от жрицы не положено слышать.

ИФИГЕНИЯ. Да… Ну вот у него друг был, и они так дружили – больше братьев… Жив ли теперь?

ИПСИПИЛА. Бог весть – восемнадцать лет война идёт.

ИФИГЕНИЯ. Это даже странно – почему она так затянулась?

ИПСИПИЛА. Враги сильные, должно быть.

ИФИГЕНИЯ. Но Елена, она была лет на семь старше меня – она же уже старая!

ИПСИПИЛА. Ну, девочка, не тебе говорить о старости. Вон Фоанту за пятьдесят, а всё мальчишка.

ИФИГЕНИЯ. Да у вас весь народ тут такой на севере.

ИПСИПИЛА. У кого это у нас? И я с Лемноса, и ты чуть не двадцать лет тут живёшь. У нас!

ИФИГЕНИЯ. Прости, бабушка. Просто скучно мне тут – ничего не происходит, живут как в берлогах, даже в гости не ходят.

ИПСИПИЛА. А как же не скучно – сорок лет скоро, а всё в девках.

ИФИГЕНИЯ. Но я же жрица, бабушка!

ИПСИПИЛА. Ничего, отмолишь. Ты же не веришь!

ИФИГЕНИЯ. Всё равно я за него не выйду.

ИПСИПИЛА. А я не неволю. Только увидишь, легче станет. Он же тебя любит, глупая.

ИФИГЕНИЯ. Да я его не люблю!

ИПСИПИЛА. Дело наживное.

ИФИГЕНИЯ. Дикий он какой-то, и сами говорите, как мальчишка.

ИПСИПИЛА. Ты, милая, тоже на тридцать семь не смотришь.

ИФИГЕНИЯ (помолчав). Нет, не могу. Он же меня купил, понимаешь, бабушка? За хлеб купил!

ИПСИПИЛА. А так бы ты разве приехала? Верно?

ИФИГЕНИЯ. Я бы за Ахилла вышла, бабушка, за первого героя. Или бы с мамой жила, она такая добрая…

ИПСИПИЛА. Тут к тебе злые!

ИФИГЕНИЯ. Да нет, тут тоже добрые, ты не обижайся… Там у меня сестра, братик остались – сейчас большие уже.

ИПСИПИЛА. Да он бы повесился без тебя. Я же мать, я вижу. Вот дикий, говоришь, а он за семнадцать лет тебя пальцем тронул?

ИФИГЕНИЯ. Всё равно, бабушка.

ИПСИПИЛА. А ничего не всё равно. Ты знаешь, чей он сын?

ИФИГЕНИЯ. Ваш.

ИПСИПИЛА. Мой-то мой, а отец его кто? Ясон!

ИФИГЕНИЯ. Ясон, Ясон… Столько я о нём слышала там, а теперь – всё забыла! Он моряк был, первооткрыватель, кажется? И с женою какой-то скандальный развод был, да? (Испуганно) Так это вы – Медея?

ИПСИПИЛА. Что ты, что ты! Не пугай старуху! Я этой Медеи и в глаза-то не видела. Да, такая теперь молодёжь – какую-то Медею-преступницу помнят, а героя Ясона – забыли. Геракла-то помнят ещё?

ИФИГЕНИЯ. Ну как же, он – бог!

ИПСИПИЛА. Он дурак был и обжора, только вот силою бог не обидел. А теперь – сам бог… Даже в боги по батюшкиной протекции теперь выходят. А на мой-то взгляд Ясон куда больше на бога был похож – молодой, красивый, глаза ясные, волосы кудрявые… Полвека с лишним прошло – я его только ведь один раз видела, – а всё помню…

ИФИГЕНИЯ. Расскажи, бабушка!

ИПСИПИЛА. Ну, значит, вправду тебе скучно, что в десятый раз старуху слушаешь. Ну да о нём и не грех лишний раз послушать. У нас на острове – я на Лемносе жила тогда – мужиков-то не осталось, хилые они были и в холеру все перемёрли. Ну, мы подумали и решили без них обойтись – дуры были, думали, одни сможем. Ну, работали-то мы не хуже, только очень тосковать стали, рыбаков с соседних островов звали. Ну, характер-таки выдерживали, если сыны рождались, то отцам отдавали. Вот тогда он и приплыл. Мы таких больших кораблей сроду на видали, обрадовались, а я как увидела его на мостике в форме капитанской – он у них капитаном был, а сам совсем молодой! – так и думать больше не могла ни о чём. Ну, он ко мне потом пришёл – я ведь тогда не такая была! Он ещё моложе меня был, и такой весёлый, ласковый – долго плавал один… А потом и уехал – едва не умерла с тоски. Хорошо, один их старичок остался, сектант, что ли, – научил с кабирами разговаривать; ну я поговорю-поговорю – и легче станет. А всё ждала, как он обратно поплывёт… И дождалась. Только он мимо прехал, ему Медея эта велела, видно. Больше я его не встретила, а там война началась – не эта, а первая, меня на Большую землю забросило, жить было нечем, я няней у какого-то барина служила – не помню уже, как звали. Ну, не уследила, сынок его помер, барин рассердился, запороть грозил, да тут опять тот старичок подвернулся, уговорил. А потом состязания устроили, я слушаю, кто победил: «Евней, сын Ясона! Фоант, сын Ясона!» Поглядела – мои, я их отдала тогда на другой остров, бабы наши велели… Бегу к ним, а сама плачу, плачу, как дура – мне радоваться надо, а я реву!.. ну вот, мои мальчики меня сюда и отвезли, царицей сделали. А потом Евнея убили; он больше на отца был похож…

ИФИГЕНИЯ. Ну не надо, бабушка, не надо! А что с тем старичком было?

ИПСИПИЛА. Не знаю. Они на войну тогда шли, их побили всех, и он, видно, не вернулся. Не знаю, я уже в Тавриде была. Хороший был человек, Амфиараем, что ли, звали. Душевный человек.

ИФИГЕНИЯ. Амфиарай? Он пророк был знаменитый.

ИПСИПИЛА. Убили его тогда?

ИФИГЕНИЯ. Не знаю, не слышала. Я же ещё маленькая была – отец ведь только к власти пришёл после этой войны. Всех семерых, кажется, ублил – папа один наследник в Аргосе остался.

ИПСИПИЛА. Вот уж – кому смерть, кому удача… Три войны по мне проехались – сестра, сын, старичок вот этот…

ИФИГЕНИЯ. Война скоро кончится, бабушка.

 

(Входит весёлый ФОАНТ)

 

ФОАНТ. Знаете, что я вам сообщу? Ни за что не догадаетесь!

ИПСИПИЛА. Телёнок о пяти ногах родился?

ФОАНТ. Лучше! Война кончилась!

ИПСИПИЛА. Господи!

ИФИГЕНИЯ. Когда?

ФОАНТ. Восемь лет назад!

ИПСИПИЛА. Как так? Откуда ты знаешь?

ИФИГЕНИЯ. Кто победил?

ФОАНТ. Да вот какого-то чудака сюда занесло.

ИПСИПИЛА. Так и раньше уже три раза говорили, что кончилась, – тот инвалид, да дезертир, да тот бродяга – Одиссей, что ли?

ФОАНТ. Ну, так те врали. Я посылал запрос в Аргос: прекращать хлебопоставки для фронта? Отвечали: нет, два раза сам Агамемнон, потом какой-то и.о. царя Эгисф.

ИФИГЕНИЯ. Ты мне не говорил. Что за Эгисф? Ты спросил ещё что-нибудь, как там?

ФОАНТ (сердито). Нет! Я подрядился снабжать их хлебом, а остальное меня не интересует.

ИФИГЕНИЯ. Но обо мне-то ты мог подумать?

ФОАНТ. О тебе и думал! Я тебя за хлеб привёз, о хлебе и говорил.

ИФИГЕНИЯ. Ты чёрствый человек. Фоант. И.о. – значит, отец был болен, а я даже не знала.

ИПСИПИЛА. Ну и хорошо, что не знала, – себя не мучила.

ФОАНТ (смеётся). А с хлебом этот Эгисф меня надул – война-то тогда уже лет пять как кончилась, значит! Переплатил я за тебя, Женя! (Смеётся)

ИФИГЕНИЯ. Ты глуп, царь!

ФОАНТ. Извини, извини, пожалуйста.

ИПСИПИЛА. А сейчас-то кто тебе наболтал? Какой Одиссей?

ФОАНТ. Да два каких-то парня из Аргоса, у них корабль разбился. У них такой несчастный вид был, когда они держались за доски, что я сам поплыл их вытаскивать.

ИФИГЕНИЯ (сердито). Какой добрый царь. Приобретаешь популярность?

ФОАНТ. Да что ты городишь? Они вообще из Греции, а совсем не наши.

ИФИГЕНИЯ. Тем более – иностранцы.

ФОАНТ. Да нет, я просто пожалел их. Они такие смешные – уверены, что я принесу их в жертву.

ИФИГЕНИЯ (грустно). Ну как же, мы дикие тавридяне.

ФОАНТ. Я… знаете, я не стал их разуверять.

ИФИГЕНИЯ. То есть?

ФОАНТ. Ну… глупо, конечно, но когда я узнал, что война кончилась, и я восемь лет зря кормил нашим хлебом этих греков…

ИФИГЕНИЯ. Сам-то ты кто, царь?

ФОАНТ. Я дикий страшный варвар, я кушаю маленьких детей! Ну, мне, в общем, стало досадно, и я решил пошутить.

ИПСИПИЛА. Досадно, что война кончилась?

ИФИГЕНИЯ. Победили греки?

ФОАНТ. Да, да, греки. Да нет, мама, я обрадовался. Я просто пошутил.

ИФИГЕНИЯ. Очень глупо.

ФОАНТ (сердито). А я вообще люблю глупые шутки! Понимаешь, у меня вот совсем нет чувства юмора! Ну не дал бог – что поделаешь?

ИФИГЕНИЯ. Перестань, царь – противно.

ФОАНТ (сразу спокойно и даже весело). Они такие смешные! Который помладше, говорит: «Я сам себя принёс в жертву, мне терять нечего», а постарший: «Если вам хватит одного, то убейте меня – он болен».

ИФИГЕНИЯ. «Постарший» – так говорят мужики, царь.

ФОАНТ. Что поделаешь, такой уж я варвар! Мой отец не был великим царём, а простым морским офицером, и того-то я не видел.

ИПСИПИЛА. Твой отец был герой!

ФОАНТ. И на том спасибо. Только теперь герои не в моде, вот цари с их великоаргосским гегемонизмом – другое дело!

ИФИГЕНИЯ. Не трогай моего отца! Он в тысячу раз лучше тебя!

ФОАНТ. Он тебя за хлеб продал!

ИФИГЕНИЯ. А ты купил! (Пауза)

ФОАНТ. Ну, я их приведу, поговорите – всё-таки вести с родины. А я пойду, распоряжусь, чтобы их накормили.

 

(Уходит. Входят ОРЕСТ и ПИЛАД)

 

ОРЕСТ (худой бледный темноволосый юноша). Что это за женщины? Это тоже они? Где их змеи? Где ваши змеи?

ПИЛАД (постарше, блондин). Перестань.

ИФИГЕНИЯ. Я – жрица Артемиды Таврической.

ОРЕСТ. Так это ты принесёшь нас в жертву? Так я не боюсь, слышишь? Ты просто переоделась! Приноси – всё равно ничего не изменится!

ПИЛАД. Заткнись, идиот. Не слушайте его, он болен. Его нельзя приносить в жертву – всё равно ваши боги не примут больного.

ОРЕСТ (юродствуя). Грешен, грешен!

ПИЛАД. Принесите меня, а его лечить надо.

ИФИГЕНИЯ. Вы – братья?

ПИЛАД. Нет ­ мы друзья.

ИФИГЕНИЯ. Видишь, бабушка, не обязательно быть близнецами! И тебе не страшно, молодой человек?

ПИЛАД. Нет – хватит того, что Орест всё время в ужасе.

ИФИГЕНИЯ. Орест?

ПИЛАД. К тому же я атеист. Вот если бы я веровал, это правда было бы страшно – боги, которые любят смерть.

ОРЕСТ. Там, в начале – девушка на алтаре!

ИФИГЕНИЯ. Ты странно говоришь. Тебя зовут Орест?

ОРЕСТ. Звали. Так назвала меня мать, мать!

ИФИГЕНИЯ. Редкое имя.

ОРЕСТ. Другого такого нет. (Нараспев) Орест Атрид – ана-афема!

ПИЛАД. Замолчи.

ИФИГЕНИЯ. Моего брата звали Орест.

ПИЛАД. Он умер?

ИФИГЕНИЯ. Не знаю. Вы говорите, война кончилась?

ПИЛАД. Давно.

ИФИГЕНИЯ. Греки победили? Царь Агамемнон жив?

ОРЕСТ. Кровавая купель!

ПИЛАД. Греки победили. Царь… погиб.

ИФИГЕНИЯ. Как?

ПИЛАД. В несчастном случае.

ОРЕСТ. Врёшь, Пилад! Зачем ты врёшь? Она же знает – его убили.

ИФИГЕНИЯ. Убили?

ПИЛАД. Да… Восемь лет назад.

ИФИГЕНИЯ. На войне? Враги?

ПИЛАД. Нет, в Аргосе… Внутренние враги.

ОРЕСТ. Она убила! Мой суд правый!

ПИЛАД. Замолчи немедленно! Я же не посмотрю, что ты больной, – ударю!

ИФИГЕНИЯ. Бедный Агамемнон! А скажи, юноша… Ахилл – он жив?

ПИЛАД. Он был ранен под Троей в ногу и умер от гангрены.

ИФИГЕНИЯ. Он умер?!

ПИЛАД. Да – сын остался.

ИФИГЕНИЯ. У Ахилла был сын?

ПИЛАД. Рыжий глупый садист. Он так гордился тем, что успел месяц повоевать, что мне противно было его слушать.

ИФИГЕНИЯ. Сколько ему лет?

ПИЛАД. На войне он был в двенадцать.

ИФИГЕНИЯ. Значит… Этого не может быть – Ахилл не был женат до войны.

ПИЛАД. Конечно, не был. Этот – незаконный.

ИФИГЕНИЯ. Значит, Ахилл всё лгал…

ПИЛАД. Когда я в последний раз видел этого бешеного мальчишку, он собирался вызвать на дуэль Аполлона.  

ИПСИПИЛА. Мальчик! Молодой человек!

ПИЛАД. Что, бабушка? Тьфу, или это какая-нибудь великая жрица – тогда извините.

ИПСИПИЛА. Нет-нет, я просто здешняя царица. Что сейчас на Лемносе?

ОРЕСТ. Нет больше Лемноса, но разве это важно, спрашиваю я вас?

ИПСИПИЛА. Что?

ПИЛАД. На Лемносе никого не осталось, царица. Там испытывают какое-то новое оружие.

ИПСИПИЛА. Неужто вам войны мало?

ПИЛАД (сердито). Мне – вполне достаточно, хоть я и не воевал. Когда вы сожжёте меня?

ИФИГЕНИЯ. Сожжёте? Ах да, я забыла… А почему, собственно, тебя, а не его?

ПИЛАД. Потому что он скоро поправится, а я – нет. Он боится смерти, только притворяется, а я – нет.

ИФИГЕНИЯ. Ты тоже болен?

ПИЛАД. Хуже – я женат.

ИФИГЕНИЯ. Тебе так не повезло на жену?

ПИЛАД. Да. Вот ему чудятся всякие ведьмы и фурии, а я женат на такой… его сестре, Электре.

ИФИГЕНИЯ. Электре? Моей сестре?

ПИЛАД. Его сестре.

ИФИГЕНИЯ (быстро). А другой сестры у него не было?

ОРЕСТ. Девушка на алтаре!

ПИЛАД. Была. Её перед войной принесли в жертву Артемиде. Не было попутного верта…

ИФИГЕНИЯ. Но ветер был! Это хлеба не было!

ПИЛАД. Хлеба?

ИФИГЕНИЯ. Он – Орест, сын Агамемнона и Клитемнестры?

ОРЕСТ. Не н-надо!

ИФИГЕНИЯ (не слушая). Брат Ифигении? Мой брат?

ПИЛАД. Твой брат? Ты – Ифигения? Живая?

ИФИГЕНИЯ. Да, я Ифигения.

ПИЛАД. Ну вот, Пилад, пусть тебе стыдно будет, шпак, недоросток несчастный – ещё одна героиня Троянской войны.

ИФИГЕНИЯ. Почему – героиня?

ПИЛАД. Но ты же пожертвовала собой на благо родины, дала принести себя в жертву, чтобы подул попутный ветер?

ОРЕСТ (гнусаво). Рабе божией, спасительнице отечества Ифигении ­ вечная па-амять!

ИФИГЕНИЯ. Так вам так сказали?

ПИЛАД. Нам? Всем, и солдаты так говорят, и офицеры, и Агамемнон так говорил.

ИФИГЕНИЯ. Орест! А тебя как зовут, глупый ты мальчик?

ПИЛАД. Пилад, зять Ореста, то бишь муж Электры.

ИФИГЕНИЯ. Папа всегда был самый умный! Я – Ифигения, меня не убили, меня отдали здешнему царю, вот её сыну!

ПИЛАД. Царю? Какому царю?

ИФИГЕНИЯ. Ну, когда папа снарядил флот, он вдруг обнаружил, что у него нет ни копейки на провиант солдатам и фураж. А распускать армию было поздно. Он хотел выдать меня за Ахилла… Так ты говоришь, его сыну двадцать лет?

ПИЛАД. Да.

ИФИГЕНИЯ. Ну, всё равно… У Ахилла тоже не было денег. А в то время царь Таврический, Колхийский, Кавказский, Кубанский и прочая Фоант был в Греции… и увидел меня. И он, чудак, предложил папе за то, что возьмёт меня жрицей к Артемиде, снабжать армию зерном всю войну. (Сердито) Ведь Кубань – житница, или как там! Ну вот папа меня и продал, а сам так хитро придумал, чтобы поднять дух войск.

ПИЛАД. Слушай, жрица, а когда ты нас в жертву приносить будешь?

ИФИГЕНИЯ. Ты что, совсем глупый, да? Мы же не такие варвары, чтобы людей убивать ни за что. Фоант просто по-дурацки пошутил.

ПИЛАД. Пошутил? Ну, а что же нам делать?

ИФИГЕНИЯ. Как что? Я больше тут не собираюсь оставаться. Родных нашла, война кончилась – я домой.

ПИЛАД. Куда – домой?

ИФИГЕНИЯ. С вами, глупый ты мальчик, в Аргос!

ПИЛАД. Как – в Аргос?

ИФИГЕНИЯ. Я достану корабль, и Фоант отпустит…

ИПСИПИЛА. Он же любит тебя!

ИФИГЕНИЯ.  Поэтому и отпустит, а не отпустит – сама убегу! Орест, милый – ты заснул?

ПИЛАД. Не трогай его, он… устал.

ИФИГЕНИЯ. Что с ним? Он… болен? (Пауза)

ПИЛАД. Знаешь, Ифигения… лучше не езди в Аргос.

ИФИГЕНИЯ. Почему?

ПИЛАД. Там всё уже… не так.

ИФИГЕНИЯ. Просто ты боишься возвращаться к жене. У Электры и у маленькой был скверный характер.

ПИЛАД. Твои родители… их больше нету.

ИФИГЕНИЯ. Мама тоже умерла? Ну, что делать. Время идёт… (Всхлипывает)

ИПСИПИЛА. Не плачь, милая. Бог дал, бог и взял.

ПИЛАД. Их убили, Ифигения.

ИФИГЕНИЯ. Они и маму убили? Это этот… и.о. Эгисф?

ПИЛАД. Да… Агамемнона убили они.

ИФИГЕНИЯ. А мама?

ПИЛАД (зло). А ваша мама убивала его вместе с Эгисфом!

ИФИГЕНИЯ. Что? (Тихо) Ты лжёшь, мальчик.

ПИЛАД. Рад бы!

ИФИГЕНИЯ. За что? (ПИЛАД молчит) За что?!!

ПИЛАД. А твой брат и сестра убили мать.

 

(ИФИГЕНИЯ опускается на пол. ИПСИПИЛА подхватывает её)

 

ИПСИПИЛА. Уходи! Уходи, ты! Видишь, как напугал девочку! Убирайтесь оба, а то я ведь царица! Наврал, наплёл ужасов…

ПИЛАД. Я правду говорил.

ИПСИПИЛА. Ещё того хуже! Ступай, ступай. Тебе уже обед приготовили. И приятеля тоже прихвати.

 

(ПИЛАД уходит с ОРЕСТОМ)

 

Напугал он тебя, бедная. Ну, всё бывает. Это всё война, всё она, проклятая.

ИФИГЕНИЯ. Нельзя всё на войну валить, бабушка.

ИПСИПИЛА. Все они, аргивяне, тронутые. Как тот бродяга, Одиссей, говорил: «Бойся, мол, данайцев, даже с подарками». На что пустой человек, а правду сказал. Видишь, и у нас чем-то лучше, милая.

ИФИГЕНИЯ. А всё-таки я уеду, бабушка.

 

(Входит ФОАНТ)

 

ИПСИПИЛА. Слышишь, эти твои шутники увезти хотят Женю.

ФОАНТ. Куда увезти?

ИПСИПИЛА. В Аргос.

ФОАНТ. Ну, ничего не выйдет. Сами тут останутся.

ИФИГЕНИЯ. Не говори глупостей, царь.

ФОАНТ. Какой есть.

ИФИГЕНИЯ. Младший – мой брат.

ФОАНТ. Рехнувшийся этот?

ИФИГЕНИЯ. Ему… Ему было очень трудно, царь. У него… у нас в семье несчастье.

ФОАНТ. Какое ещё.

ИПСИПИЛА. Перерезали у них все там друг друга.

ФОАНТ. Ну так чего ей там надо?

ИФИГЕНИЯ. Там моя родина, царь. Я должна вернуться.

ФОАНТ. Дудки! Не отпущу.

ИФИГЕНИЯ. Я убегу, Фоант, ведь это будет – хуже.

ФОАНТ. А я твоего брата казню.

ИФИГЕНИЯ. Неправда, ты добрый, ты не казнишь… Ну Фоант, ну, миленький, отпусти меня – ну, хочешь, я тебя поцелую?

ФОАНТ. Да ну тебя!

ИФИГЕНИЯ. А ты и поверил? Отпусти меня, царь, слышишь? Мой брат царь, он пойдёт на тебя войной!

ФОАНТ. Этот заморыш? Не смеши!

ИФИГЕНИЯ. Аргосское войско победило даже Трою. Ты думаешь, царь, оно с тобой не справится?

ФОАНТ (зло). Оно сдохнет с голоду, твоё войско, не доплыв до Боспора! Кто, интересно мне, будет его кормить? Дядя? Мне достаточно, что я из-за тебя восемнадцать лет заставлял голодать свой народ. Пойди в деревню, великая жрица, спроси, что там жрали три года назад в недород? Лебеду, красавица, жрали! А хлебушек наш жевал твой любезный папаша и этот… и.о. царя; даже не солдаты, потому что война уже кончилась! Но ведь великому Агамемнону нужно побольше выручить за дочку, свои родительские чувства одни чего стоят!

ИФИГЕНИЯ. Замолчи! Он умер!

ФОАНТ. Ну, умер, убили, и слава богу, и поделом! А мне плевать на него, слышишь, плевать, потому что я, идиот, тебя люблю, а не твоего папашу! Я люблю тебя, понятно?

ИФИГЕНИЯ (неожиданно спокойно). Понятно.

ФОАНТ. Ну вот!

ИФИГЕНИЯ. Ну вот поэтому ты и отпустишь меня. Что, по-твоему, лучше – несчастный Фоант или несчастная Ифигения?

ФОАНТ. Да не знаю я! Не знаю!

ИФИГЕНИЯ. Если любишь – знаешь.

ФОАНТ (устало машет рукой). Делай как хочешь. Я умываю руки.

 

(Уходит)

 

ИПСИПИЛА. Эх, девочка, девочка!

ИФИГЕНИЯ. Не надо, бабушка. (Тихо) Ты не представляешь, как я сейчас себе противна.

 

(Возвращаются ОРЕСТ и ПИЛАД)

 

Ну вот и наши неразлучники. Ему лучше?

 

ПИЛАД. Лучше.

ОРЕСТ. Мне замечательно! Так это ты моя дорогая сестрица?

ИФИГЕНИЯ. Да, я твоя сестра, Орест.

ОРЕСТ. Представления не имел, что у меня есть ещё сестрёнка-красавица! Мне как-то и одной хватало, верно, Пилад? Ну, всё равно, очень приятно познакомиться.

ПИЛАД. Он болен.

ИФИГЕНИЯ. Я тоже рада, Орест.

ОРЕСТ. А вот я почему-то не рад. Странно, не правда ли? Я ведь нашёл сестру, которую мамочка так любила, что прирезала папашу, которого я, дурак, так любил, что прирезал мамашу, и из Греции меня выгнали, и ведьмы эти за мной гонятся, а моя изначальная благодетельница сидела тут и молилась за меня Артемиде, да? Ну, спасибо тебе, сестрица, позвольте ручку поцеловать!

ИФИГЕНИЯ. Орест, что ты?

ПИЛАД. Идиот, перестань! Не паясничай, ты не настолько сумасшедший!

ОРЕСТ. Да я совершенно нормален, душа моя, это я, наверное, всё притворялся, чтобы меня оправдали, мол, невменяемым мать зарезал, а? А на самом деле я совершенно нормальный, хладнокровный матереубийца, кровавое чудовище Аргоса, пожалуй, – так, что ли, писали? Ну что же, сестрица, ты к нам собралась – добро пожаловать в логово, третьей будешь!

ИФИГЕНИЯ. Я не поеду.

ИПСИПИЛА. Ну, одумалась наконец.

ПИЛАД. Ты его извини, он болен. Прости его.

ИФИГЕНИЯ. Очень хочу. Он не простит.

 

(Пауза. Входит ФОАНТ)

 

ФОАНТ. Ну, корабль готов, собирайте багаж.

ИФИГЕНИЯ. Счастливого пути, Пилад. Прощай, брат.

ПИЛАД. Прощай.

ОРЕСТ. Разрешите откланяться! (Оба уходят)

ФОАНТ. Ты не едешь?

ИФИГЕНИЯ. Я не еду.

ИПСИПИЛА. Одумалась девка.

ФОАНТ (радостно). Что же ты мне голову-то морочила?

ИФИГЕНИЯ (без выражения). Я шутила, Фоант. Я тоже глупо шутила. Не бойся, Ифигения останется в Тавриде. Спокойной ночи.

 

(И, очень прямая, глядя перед собой, повернувшись всем телом, уходит назад. Вечер.)

​