СМЕРТЬ СТАРОГО ПЛОТНИКА

 

Плотник Иосиф из Назарета совсем состарился. Ему было уже трудно работать, но так как он не знал притчи о птицах небесных и о лилиях, которые не прядут, то полагал, что кто не работает, тот не ест (в своё время он заявил об этом одному молодому человеку из Тарса), и продолжал заниматься своим ремеслом. Впрочем, Иосифу помогали два его сына: Иаков-фарисей и Иуда-саддукей. Иаков был хорошим плотником, человеком благочестивым и очень строгих правил: он редко ходил в баню, по субботам работал только одной рукою и ведро у колодца привязывал не верёвкой, а поясом. Второй же сын Иосифа, Иуда, немного подсмеивался над братом, хотя на людях соблюдал все приличия. После бегства в Египет Иуда задержался там, получил в Александрии хорошее образование и не верил ни в ангелов, ни в чертей, ни в воскресение во плоти, зато читал Пифагора и Аристотеля. Вернувшись в Назарет, он зарабатывал писанием прошений к наместнику по-латыни, и зарабатывал хорошо

– Мария, – сказал как-то плотник Иосиф своей жене, Пресвятой Богородице, – ты помнишь Симеона, друга моего отца, который никак не мог умереть? Я устал почти так же, хотя и моложе его, и мне всего сто десять лет. Я хочу пойти в Иерусалим, посетить Соломонов Храм и попросить у Господа Бога разрешения умереть.

– Тебе трудно будет в пути, – возразила Дева Мария, – такая длинная дорога тяжела для твоих ног, мой обручник (она никогда не называла его мужем, кроме как на людях).

– В крайнем случае я умру по дороге – мне уже всё равно, – ответил Иосиф. Мария собрала ему котомку, и он отправился в путь.

Два месяца он не появлялся, и домашние очень волновались. Наконец, Иосиф вернулся спокойный и радостный, но он действительно очень устал и сразу лёг в постель, а Пресвятая Богородица и сыновья собрались возле него.

– Ты достиг Иерусалима? – спросил Иаков. – Ты видел Храм?

Самому ему давно хотелось увидать Храм, но всё не доводилось.

– Да, – ответил Иосиф, – я пришёл к Храму, прошёл мимо менял и торговцев на паперти и простёрся ниц. Я молился и вопрошал Господа очень долго, но Господь был занят и не ответил мне. А когда я уже вышел на улицу, передо мною предстал красивый молодой человек в золотых латах и сказал: «Здравствуй, Иосиф, я архангел Михаил. Извини, что задержал тебя. Сейчас у Господа нашего очень много дел, а предстоит ещё больше, так что мы совсем о тебе забыли. Конечно, ты можешь умереть, если хочешь, а если не хочешь, то поживи ещё». – «Я очень устал, – ответил я, – так что лучше уж умру, но только, если можно, у себя в Назарете». – «Пожалуйста», – молвил архангел и исчез. И вот я здесь.

– Ты удостоился великой чести, – сказал Иаков, которому всегда было обидно, что Пресвятая Дева видела Архангела при Благовещении наяву, а отец – только несколько раз во сне. Теперь он надеялся и сам удостоиться такой встречи, тем более что считал себя не менее праведным, чем отец, а Писание знал гораздо лучше.

– Я не уверен, что это был ангел, – заметил Иуда, который, как и все саддукеи, был либералом и вольнодумцем, – может статься, это просто оказался гарнизонный офицер, или тебе показалось. Но, как бы то ни было, ты видел и слышал его, а это главное.

– Да, – кивнул Иосиф прежде, чем старший сын и Дева Мария стали бранить Иуду, – это главное. Теперь я скоро умру, и мне надо сделать некоторые распоряжения. За тебя, Иуда, я не беспокоюсь, потому что у тебя есть огород и ты владеешь несколькими языками. Мастерскую я оставлю Иакову, потому что он старший и ещё потому, что он хороший плотник, так что даже в Иерусалиме, когда узнали, чей я отец, ему прислали заказ из дворца как лучшему краснодеревщику: сделай три кресла и ложе для молодого царя Ирода – или для его придворных, ибо даже сам царь не может сидеть на трёх креслах сразу.

– А как быть с заказом наместника на партию крестов? – спросил Иаков. – Впрочем, Иуда договорится об отсрочке, а я никогда не любил такую работу.

Тут Пресвятая Богородица подняла голову и спросила Иосифа:

– А не встречал ли ты нашего Иисуса? Говорят, он сейчас как раз в Иерусалиме.

– Да, – ответил Иосиф и покраснел, – видел я твоего Иисуса. Он бродит по городу во главе кучки рыбаков, конторщиков, сапожников и каких-то совсем уж тёмных личностей, занимается медициной, что само по себе хорошо, однако рассказывает какие-то странные вещи, которые, видимо, слышал от покойного Иоанна, и его приятели славят его как Сына Божия. Я подошёл к нему, чтобы предостеречь от таких речей, и сказал: «Здравствуй, Иисус, привет тебе от матери и братьев»; но он взглянул на своих друзей и подруг и заявил: «Вот мои братья и сёстры». Тогда я не стал растолковывать этим людям (которые очень обрадовались его словам), что я его отец, предвидя, что мне на это ответят, и только вздохнул: «Ох, Иисус, кончишь ты так же, как Иоанн, если и дальше пойдёшь по это дорожке». Тогда его друзья и пациенты закричали на меня, а он спросил: «Что есть конец?» Я махнул рукой и ответил: «Ну, Бог с тобой», что очень всем понравилось, и пошёл в Храм молиться. Честно говоря, Мария, мне не нравятся все эти слухи о нём – не ты ли их пустила? И ещё больше не нравится, что он нас знать не хочет.

– Ты не прав, отец, – возразил Иаков-фарисей. – Ты же помнишь, что Гавриил-архангел сказал нашей мачехе про Иисуса: «Он будет велик, и наречётся Сыном Всевышнего, и даст ему Господь Бог престол Давида, и Царству Его не будет конца». Ведь ты же веришь Марии, не могла она это придумать. А потом ему поклонились пастухи и волхвы, и новая звезда зажглась, а это не каждый день бывает. Ты говоришь, что он предпочёл своих новых друзей нам – так надо и нам стать его друзьями. Ибо это очень хорошо, что он снискал такой успех в столице, и все его признали; он свергнет царя Ирода, воссядет на престол Иудейский и, если господь не отступится от него, прогонит римских захватчиков и всех подлых язычников из земли Израиля. И царству его не будет конца, а когда он умрёт, то, наверное, воцарится его сын – ведь должен у Царя Иудейского быть сын! – и станет властвовать столь же праведно и грозно. Подобно Маккавею, он вновь сокрушит язычников. Ему поможет весь честный народ и ангелы Господни, а по воскресении во плоти Его первые сподвижники воссядут одесную от Него в раю. Поэтому нам следует отправиться в Иерусалим и поклониться Ему, как Сыну Всевышнего (это, конечно, может быть и иносказанием, но я могу указать в Писании много мест, где есть намёки на нечто подобное) и Освободителю Иудеи, подобно Моисею и Навину.

– А когда ты будешь делать кресла? – спросил Иосиф-плотник, считавший, что каждый всё-таки должен делать своё дело, но Иуда-саддукей перебил его:

– Безусловно, – сказал он, – отец ошибается, но и ты, Иаков, не менее того. Во-первых, не следует всё время ссылаться на Благовещанье, потому что Гавриил (или Гермес, как его называют эллины) сказал, я думаю, не совсем то, что запомнила Мария. Я не думаю, что из фразы «Он наречётся Сыном Всевышнего» так уж неопровержимо следует, что он и есть сын Всевышнего. Во-вторых, престол Давида – это очень хорошо, но я уже не раз говорил тебе, брат, и тебе, отец, что совершенно нелепа эта ортодоксальная точка зрения на наш народ, как на избранный Богом. События последних столетий, начиная от Александра Македонского и кончая Кесарем, наглядно показали, что Господь весьма благосклонен и к другим народам, особенно эллинам и римлянам.

­ Чушь! ­– воскликнул, покраснев, правоверный Иаков. – Они же язычники и не чтут Господа.

– Они чтут Его под другими именами, – отмахнулся Иуда, – а что этих имён много – и Юпитер, и Аполлон, и даже Афина – это не показательно, потому что ты сам говорил мне, сколь много имён у Всевышнего только в Талмуде, написанном достаточно бездарными комментаторами Писания. Можно ли удивляться, что не меньше имён разыскали цивилизованные эллины? А что они чтут Воплощения Господни в идолах, это, конечно, нехорошо, но тоже может быть понято символично и иносказательно, как любишь ты сам, Иаков. Но вернёмся к Иисусу. По-моему, всё же пророчество Деве Марии можно понять недвусмысленно. Иисус наречётся Сыном Всевышнего – чего уж яснее: он станет римским Кесарем, которые только так и зовут себя. И поверь мне, Иаков, что Иисус будет властвовать не только над нашим маленьким, хотя и достойным и гордым народом, но надо всем миром, так сказать, надо всем Орбис Романа, что гораздо важнее. Тогда Царствию Его действительно не будет конца, по крайней мере насколько мы можем судить об этом сейчас: не галлы же и не эфиопы сокрушат Империю! О воскресении во плоти я судить не берусь, но готов согласиться, сто Иисус, став Кесарем, откроет всему миру тот Золотой Век, что предвещан Исаией, Даниилом, Захарией, царём Давилом и Четвёртой эклогой Вергилия.

– Еретик и изувер! – воскликнул Иаков-фарисей, пылая благочестивым гневом. – Как ты можешь приравнивать языческие книжки и Пророчествам?

– Дух Божий может сойти и на язычника, ежели тот соблюдает одно «да» и шесть «нет»; кстати, а ты эти книжки читал? – ехидно спросил Иуда, но старший брат и слушать не желал:

– Недаром ты в своё время не желал делить огород с Иисусом, так что я уступил несколько своих делянок!

– Так Ему же будет принадлежать всё царство! – возразил Иуда. – Я же не отрицаю этого, я нимало не сомневаюсь, что и Первосвященник Каиафа, как человек разумный и истинный саддукей, поддержит Иисуса. А потому, что бы ты ни говорил об изгнании язычников и воскресении во плоти, ты прав в одном: мы должны немедля пойти в Иерусалим и поклониться Иисусу, ибо будущее за Ним и Его сторонниками. Заказы же царя Ирода вполне могут подождать, тем более что он скоро будет низложен.

Иаков ещё что-то ворчал, но уже готов был примириться с братом, понимая, что отец (на которого они в разгаре спора и не оглядывались) скорее отпустит их в Иерусалим вместе; о том, чтобы поступить против воли отца даже после его смерти, которую обещал Михаил-архангел, праведный Иаков и подумать не мог. Итак, они пошли на мировую.

Но в это время поднялась Пресвятая Богородица и промолвила грустно:

– Ах, если бы всё это было только так! Но я и правда рассказала вам не всё, что открыл мне Гавриил-архангел в час Благовещания. Бросьте все эти споры: ведь нашего Иисуса, перед Царствием, ещё должны распять. Я просто не хотела огорчать вас и отца…

Но плотник Иосиф уже не слышал этого: пока сыновья спорили и том, кто такой Иисус Христос, он тихо умер, и ангелы (если Иуда ошибался и они всё-таки существуют) приняли его честную душу.